Алая роза Тюдоров - Джудит О`Брайен

– Да, – ответил он коротко и принялся изучать кубок, который держал в руках.

Тут Дини окончательно поняла, что неприятное сосущее чувство под ложечкой означает одно – ревность. Или зависть. Раньше она с удивлением взирала на своих коллег-певиц, зараженных этой болезнью, но сама никогда никому особенно не завидовала. И она уж совсем не думала о том, что пресловутая зависть – или ревность, кто знает? – может появиться в ее жизни, отразиться на отношениях с мужчиной.

И вот это случилось.

– Скажи, у тебя был роман в-о-н с той женщиной, напротив? – торопливо спросила Дини, будучи не в силах сдерживать свои чувства. Ей просто нужно было знать правду – и побыстрее.

– Ты имеешь в виду Бесси Карпентер? Горло перехватило, поэтому она просто кивнула.

– Клянусь Богом, нет.

Девушка сразу же почувствовала облегчение и перевела дух.

– Знаешь, я никогда не верил, что смогу полюбить какую-нибудь даму из здешних. – Кит помахал в воздухе рукой, будто отгоняя от себя эту мысль, как навязчивую муху. – Уж слишком много в этих головках скопилось всякой ерунды: глупых условностей, чванства, беззаветной веры в любую чушь. Боюсь, если бы не ты, мне пришлось бы провести остаток дней при здешнем дворе в полнейшем одиночестве. И продолжать играть навязанную мне роль.

Кита настолько поглотили собственные рассуждения, что он забыл, где находится, и говорил, словно читая монолог:

– В каком-то смысле мне давно бы следовало жениться, создать, что называется, базу для жизни в этом мире. Но стоило мне представить, что я буду вынужден общаться с подобной особой двадцать четыре часа в сутки, как мне делалось страшно. Ты только представь, каких усилий требует подобное существование, если нет самого главного – любви! Нет, это не для меня… – Кит сжал зубы и поиграл желваками. – Я никогда не смог бы влюбиться в здешнюю придворную даму.

– Но кто-то у тебя все-таки был? – с жаром настаивала Дини, хотя внутренний голос советовал ей замолчать.

Сложив на груди руки, Кит некоторое время изучал выражение лица своей подруги, не оставляя без внимания ту настойчивость, с которой она добивалась ответа.

– Это было давно, много лет назад. Особой страсти не было. Скорее это можно назвать увлечением глупого школьника.

У Дини, что называется, от изумления отвалилась челюсть, когда она услышала ответ Кита. Быстренько закрыв рот, она тут же припомнила все, что знала о тех более чем сомнительных любовных утехах, которые практиковались учащимися закрытых элитных английских школ. В том, что Кит закончил такую школу, она не сомневалась. Она достаточно насмотрелась английских пьес и без труда различала правильную речь, свойственную представителям высшего общества. Тем не менее столь откровенное признание ее поразило. Она выпрямила спину и принялась разыгрывать холодность и неприступность.

– Понимаю… Так как же его звали?

Кит повернулся к ней в полнейшем недоумении:

– Что ты имеешь в виду?

– Как звали того школьника, которым вы, по вашим собственным словам, изволили «увлекаться»?

С минуту Кит молчал, но потом до него дошло.

– Так ты, значит, решила, что я…

– Ничего страшного, Кит, – сказала она, положив ему на плечо руку. – В конце концов я – в шоу-бизнесе. Там этим никого не удивишь.

– Дело в том, Дини, что я был обручен. Она была младшей сестрой моего друга. Тогда мы думали, что полюбили на всю жизнь, но боюсь, это не соответствовало действительности.

Что-то в последней его фразе показалось Дини на удивление знакомым, но она не успела над этим задуматься, поскольку многоголосый шум великолепного двора Генриха VIII, где собралось все, что было в Англии знатного и богатого, был на мгновение перекрыт раскатистым и самым чистосердечным на свете смехом герцога Гамильтона.

Идея оказалась настолько простой, что Дини даже испытала чувство стыда, что не додумалась до этого раньше.

Ее осенило сразу же после того, как Кит отсмеялся, перевел дух и объяснил ей, что был влюблен в младшую сестру приятеля, с которым учился в Оксфорде. Причиной же для озарения послужила маленькая сценка.

Дворецкий королевы Энгельберт, с подозрениями следивший за маневрами Кромвеля, который неожиданно покинул пиршественный зал, явился к столу с одной-единственной целью – поднести королеве Анне блюдо с ее любимыми сладостями. В это время король отвернулся от Анны, чтобы поднять тост за здоровье Кэтрин Говард. Однако, унюхав лакомство, Генрих переменил свое намерение и снова явил свой лик королеве для того только, чтобы лично продегустировать работу кондитера. Вывод: король, разумеется, поднимет тост за Кэтрин, но не раньше, чем удовлетворит свою страсть к пирожным.

Пончики!

Король от них просто с ума сойдет. Дини на секунду вообразила, как Генрих величественно заходит в ее пончиковую «Криспи-крим», поднимает к потолку державный палец и заказывает целиком все меню. Шоколадные пончики и пончики с шоколадной подливкой, с фруктовым желе, знаменитые «бисмарки», «завертанцы» и все прочее. Дини была уверена: в «Криспи-крим» король отвел бы душу.

Дини знала, как готовить пончики и была уверена, что Генриху они понравятся. Если же лакомство будет подано руками королевы Анны, то часть восторга, который король, без сомнения, испытает, перепадет и ей. Раз бедной Анне Клевской не суждено покорить королевское сердце, то она в состоянии завладеть хотя бы желудком короля. У Генриха же любовь и пища занимали примерно одно и то же место в списке жизненных радостей.

Король, разумеется, не станет лишать головы человека, который ему эти радости доставляет.

Как только Дини собралась поведать о своем плане Киту, появились актеры и начали выступление.

Лишившись возможности говорить, девушка была вынуждена следить за актерами, которые, в сущности, не играли, а только принимали время от времени некие статичные позы. Они были одеты в яркие костюмы и в маски, полностью скрывавшие лица. В позах, которые принимали актеры, существовала некая система, хотя Дини казалось, что они действуют абсолютно хаотично.

Она бросила в сторону Кита понимающий взгляд, а тот сделал над собой усилие, чтобы не ухмыльнуться. И тут Дини пришла в голову новая, не менее блестящая мысль. Пока все заняты актерами, она может воспользоваться этим и проскользнуть на кухню, где находится Шольценберг, повар королевы Анны. Там, на кухне, она объяснит ему, как испечь пончики. Тесто для них готовится очень просто – примерно так же, как тесто для пирожных, столь любимых Анной. Король в отличном настроении, просто грешно упускать такую возможность.

Она стала медленно подниматься на ноги, отодвигая массивную скамью. Кит попытался было удержать ее за руку и пойти с ней, но Дини отрицательно покачала головой и кивнула в ту сторону, где помещались те самые удобства, куда и король пешком ходит.